Анкарский центр исследований кризисных ситуаций и политики провел интервью с доцентом Крисом Мондэй из университета Донгсео, чтобы оценить важность проекта «Северный коридор» и возможное пересечение экономических и геополитических интересов России и Китая. Интервью представлено ниже для вашего внимания.
1. В настоящее время Россия нуждается в больших объемах финансирования для расширения, модернизации и эксплуатации Северного коридора. Как вы оцениваете экономическую и финансовую поддержку Москвы со стороны Пекина в долгосрочной перспективе в контексте российско-китайской инициативы «Пояс и путь»?
Каждый день в российской прессе появляются сообщения об усилиях Кремля по модернизации и обновлению транспортных линий. Однако россияне сталкиваются с множеством препятствий. Хотя правительство Михаила Мишустина преодолело основные санкционные барьеры, отсутствие западных технологий рано или поздно скажется на железнодорожной, автомобильной и авиационной промышленности. Российское финансирование и технические ноу-хау стали очень ограниченными в период войны. И неясно, когда европейские страны снимут блокаду. В настоящее время западным людям очень трудно путешествовать в Россию. По крайней мере, для меня это практически невозможно. Так как же Россия может обеспечить крупный международный торговый маршрут? Да еще и в военное время, с Украиной и продолжающимся давлением Запада. Одно время считалось, что «Северный поток» станет переломным моментом. Кроме того, Китай крайне неохотно вкладывает значительные средства в российскую инфраструктуру. Переговоры по газопроводам «Сила Сибири» затянулись на годы. Понятно, что Китай предпочитает инвестировать в центральноазиатские транспортные маршруты, но и там есть проблемы.
2. Что означает китайская инициатива «Пояс и путь» для российской внешней политики в геополитике Восточной Европы?
Китай сталкивается с жестким противодействием со стороны американского истеблишмента безопасности. Россия, хотя и не говорит об этом открыто, тоже опасается инициативы «Пояс и путь» и перспективы создания нового Шелкового пути в обход нее. Как известно читателям Марко Поло, в эпоху Шелкового пути Самарканд был центром цивилизации, а Москва — захолустьем.
3. Что означает «Северный коридор» для геоэкономического баланса сил России в Центральной и Дальней Азии?
Торговый маршрут, ориентированный на Россию, даст Кремлю огромные рычаги влияния. Путин не скрывает, что рассматривает торговлю как геополитическое оружие. На протяжении многих лет он использовал природный газ для давления на Украину, Грузию и другие страны. Вполне вероятно, что Кремль будет использовать Северный коридор, чтобы держать в узде страны Центральной Азии. Это одна из причин, почему к коридору относятся скептически.
С другой стороны, если Китай, Турция и Европа сосредоточатся на создании центральноазиатского торгового маршрута, это может открыть путь для стран с молодым и энергичным населением, таких как Туркменистан и Узбекистан.Теоретически это был бы самый короткий и дешевый маршрут, который мог бы оживить азиатскую экономику в период глобализации мира. Он также мог бы способствовать переходу мира на солнечные батареи и электромобили. Однако маршрут через Центральную Азию также сопряжен с множеством неопределенностей.
4. Безопасность и стабильность Северного коридора имеют огромное значение для региональной и мировой торговли. Решение политических вопросов и вопросов безопасности в этих напряженных регионах необходимо для полной реализации потенциала Северного коридора. Каковы возможные дальнейшие шаги России в рамках инициативы «Пояс и путь»?
В данный момент Россия и Китай нуждаются друг в друге. России нужен Китай, чтобы преодолеть санкции. А Китаю нужна помощь России в противостоянии с США. Но я сомневаюсь, что это вынужденное партнерство станет основой для долгосрочных проектов. Китайцы не доверят Путину свои долгосрочные экономические средства к существованию. Более того, украинскому конфликту пока не видно конца. Любое российско-украинское мирное соглашение будет недолговечным. В общем, перспективы «Северного коридора» невелики.
