Государства с древними традициями и глобальными целями и претензиями пытаются решать свои долгосрочные прогнозы и стратегии независимо от циклических проблем. На данный момент официальная Москва пытается формировать свою внешнеполитическую стратегию, исходя из заявления о том, что она является доминирующим игроком в международной системе, особенно после того, как Владимир Путин стал президентом России. Последний пример такой ситуации — «Морская доктрина», принятая 31 июля 2022 года.
Рассматривая основные направления новой военно-морской доктрины России, становится ясным то, что защита интересов в Мировом океане решается через морскую концепцию, в которой определяются границы национальных интересов, и как линия национальной безопасности, протянувшаяся от Арктики, от Курильского и Балтийского проливов до Черного и Каспийского морей, от востока Средиземного моря до берегов Азии и Африки линия.
В документе, в котором четко определены сферы интересов, указано, что в указанных регионах при необходимости будут применяться военные инструменты, должно быть увеличено военное присутствие на Каспии, рассматриваются новые базы в Восточном Средиземноморье, а геополитические позиции России желательно укрепить в регионах, где есть интересы, особенно в Черном море. Эти цели четко сформулированы.
Арктический и Азиатско-Тихоокеанский регионы включены в новую доктрину, которая направлена на повышение способностей и возможностей ВМФ России в глобальном масштабе, а также деятельность США и Организации Североатлантического договора (НАТО) охарактеризованы как основная угроза национальной безопасности России. Это в свою очередь выделяется как важная проблема, которая требует внимания.
В речи, произнесенной Путиным во время визита российских военные кораблей у берегов Петербурга в связи с празднованием Дня Военно-морского флота, Путин четко заявил, что он одобряет эту доктрину и что границы и интересы, установленные в документе, будут защищены всеми средствами. Кроме того, тот факт, что США и НАТО также рассматриваются в категории угроз, следует рассматривать как указание на то, что доктрина не была создана исключительно в целях защиты интересов государства. В этом контексте упомянутую доктрину можно интерпретировать как заявление о том, что глобальное соперничество с США переместилось с суши на море в военном плане этого понимания.
Принимая во внимание анализы геополитиков, изучавших условия доминирующего актора в борьбе за глобальное господство, и рассматривая взаимосвязь между внешней политикой и географией, становится понятно, что вышеупомянутый документ был теоретически подготовлен в рамках понимания глобальной конкуренции.
По словам американского морского офицера и историка Альфреда Тайера Мэхэна, в наше время в центре стратегии возросло значение господства на море, а не на суше. По словам известного геополитика, моря обеспечивают гораздо лучшую мобильность и транспортные возможности, чем суша. Другими словами, Мэхэн обращает внимание на важность морской мощи в экономическом и политическом плане, а также военных сил в связи с большинством мировых запасов.
Кроме того, морская мощь может доминировать в мировой торговле, контролируя критические точки, такие как Суэцкий канал, Гибралтар, Сингапур, Баб-эль-Мандебский пролив, Черноморские (Турецкие) проливы, Цейлонский канал, Тайваньский канал, Корейский канал, Ормузский пролив, Флоридский пролив и Юкатонский пролив. В этом смысле ни одно государство, чьи сухопутные границы не защищены, не может успешно бороться за господство на море с относительно сильным островным государством. В результате, как указывает Мэхэн, государство, господствующее над морями, будет господствовать над всем миром.
Хотя Мэхэн — американец и разработанная им теория используется американцами, принимающими решения, при создании и реализации внешнеполитической стратегии государства, она также составляет теоретическую плоскость морской стратегии в контексте безопасности и внешней политики России, которая входит в число глобальных соперников США или пытается им стать. При рассмотрении новой доктрины России видно, что критические пункты, изложенные Мэхэном в его теоретических исследованиях, совпадают с пунктами, указанными в доктрине.
Более того, смещение приоритета внешней политики США в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона со времен Барака Обамы можно прочесть через теорию Мэхэна. Соответственно, открытие Россией специального направления для Азиатско-Тихоокеанского региона в контексте границ своих национальных интересов и регионов — событие, которое нельзя игнорировать. Тот факт, что США и НАТО рассматриваются в указанном документе как угрозы и что не делается существенных ссылок на средние или малые государства, свидетельствует о том, что вопрос решается в измерении глобальной конкуренции.
В результате геополитика Черного моря приобрела важное значение, Арктический регион был мобилизован в процессе вступления Швеции и Финляндии в НАТО, Каспий занял центральное место в рамках инициативы «Один пояс — один путь», когда США сосредоточили внимание на Азиатско-Тихоокеанский регион. В этот период, когда доктрина была опубликована, Россия показала, что она перенесла вопрос с региональной конкуренции на глобальную конкуренцию и что она отвергла позицию регионального актора и представила стратегическое видение стать доминирующей державой с претензия глобального актора.
