Сегодня большинство инструментов и оборудования в жизни людей обретают функциональность благодаря космическим практикам. Навигационные системы, сводки погоды, банковская деятельность, связь, службы данных и большинство практик, которые можно вообразить, зависят от орбитальных спутников. Помимо функций в повседневной жизни, с помощью спутников государства собирают разведывательные данные, определяют координаты, получают информацию об оборонительных возможностях своих противников и укрепляют свои позиции с помощью аналогичных работ.
Эверетт Долман, проводивший академические исследования космоса, утверждает, что тот, кто доминирует над орбитами и регионами в космосе, может доминировать над миром, расчеты, основанные на гравитационных колодцах, могут принести государству экономическую пользу, а тот, кто доминирует в критических точках, может достичь господства в мировой торговле.[1] Космические исследования занимают важное место в жизни человека и в стратегиях правительств, а преимущества, которые они дают, вызывают у государств желание быть более активными в космосе.
Ориентация на космос ускорилась в результате конкуренции между Соединенными Штатами Америки (США) и Союзом Советских Социалистических Республик (СССР). Эти два государства, желавшие показать свое превосходство друг над другом в годы холодной войны, обратили взоры на космос. Благодаря развитию технологий в результате конкуренции США и СССР, космос приобрел доступность. С развитием технологий и информационной эры космические исследования не только остались в космосе, но и стали связаны с экономической, коммерческой, военной и социальной сферами мира. По этой причине многие государства стали интересоваться космическими исследованиями, начавшимися с США и СССР, и приняли меры по подготовке космической политики. Одним из таких государств является Южная Корея.
В отличие от космических программ США и СССР, стартовавших в конце 1950-х гг., интерес Южной Кореи к космическим технологиям начался тридцать лет спустя. Наблюдая за ростом экономики государств, занимающихся космическими исследованиями в 1980-х годах, Южная Корея была мотивирована развивать экономику, основанную на науке, технологиях и инновациях.[2]
После многих лет технологического отставания Сеул сделал свой первый шаг к изучению космоса, создав в 1989 году Корейский институт аэрокосмических исследований (KARI). Стремясь добиться прогресса в космической сфере, но не обладая необходимыми технологическими навыками, Сеул сотрудничал с другими государствами, особенно с Великобританией и США.[3]
В 1990-х годах KARI начала проводить эксперименты по бурению, ракетным и спутниковым технологиям.[4] В 1992 году страна запустила свой первый спутник KISAT-1, и спутник был успешно выведен на орбиту. За этим успехом через год последовал запуск первой зондирующей ракеты KSR-1. После этих нововведений Южная Корея решила расширить свою работу в области спутников, разработав программу KOMPSAT. В частности, успех KOMPSAT-1, первого многоцелевого спутника, запущенного в 1999 году, открыл новую эру в космическом дистанционном зондировании, удовлетворив национальные и коммерческие потребности в инфраструктуре пространственных данных.[5]
Наряду с космическими работами Южная Корея приняла ряд законов, чтобы улучшить положение космической отрасли. В 1987 г. были приняты «Закон о стимулировании развития авиационной и космической промышленности», в 2005 г. «Закон о стимулировании развития космической отрасли» и в 2007 г. «Закон о компенсации космического ущерба». Эти законы касаются важных вопросов, связанных с космосом, таких как использование спутниковой информации, спасение космонавтов, лицензия на запуск, регистрация космических объектов, страхование ответственности третьих лиц, контролирование космических аварий и возмещение ущерба, причиненного космическими авариями.[6]
28 ноября 2022 года президент Южной Кореи Юн Сук Ёль еще раз продемонстрировал приоритет, отдаваемый Южной Кореей космосу, объявив о дорожной карте для космоса. Юн Сок Ёль, который мечтает стать космическим центром, продемонстрировал свою волю в этом вопросе своей космической политикой. Цели космической дорожной карты включают: (1) полет на Луну в 2032 году, (2) отправка роботизированного корабля на Марс в 2045 году, (3) удвоение государственного бюджета на космос за пять лет, (4) создание Национального космического совета под председательством президента, который является высшим органом, принимающим решения по космическим вопросам, (5) передача космических технологий от государственного к частному сектору, (6) инициирование программы финансирования для космических компаний, (7) создание Корейского управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (KASA), подобного НАСА и (8) укрепление связей с США относительно космоса.[7]
Как видно из космической дорожной карты Южной Кореи, стране по-прежнему необходимо сотрудничество в области технологического развития. Космос является сложной и дорогостоящей областью, также требует высоких технологий и экспертных знаний. По этой причине для страны гораздо выгоднее и прибыльнее проводить космические исследования в сотрудничестве, а не в одиночку. Сотрудничество для Южной Кореи, помимо того, что выгодно, является фактором усиления дипломатии мягкой силы и появления долгосрочных союзов.[8]
Еще один момент, привлекающий внимание в космической дорожной карте, заключается в том, что страна больше не занимается только спутниковыми технологиями, она хочет проявить себя в освоении космоса, организовав миссии на Луну и Марс. В рамках этой инициативы Южная Корея заявляет, что хочет использовать преимущества космоса не только в сфере услуг связи и навигации, но и в таких вопросах, как освоение космоса, космическая экономика и космическая геополитика. Учитывая то значение, которое Южная Корея придавала космосу с прошлого до настоящего, и ее саморазвитие на протяжении многих лет, можно сказать, что страна стремится стать игроком в космосе. Помимо стран-космических гигантов, таких как США, Россия и Китай, Южная Корея является примером для многих государств своего масштаба благодаря своей работе в космосе.
[1] Neslihan Topcu, “Astropolitik: ABD, Rusya ve Çin’in Uzay Jeopolitiğindeki Yeri”, Uluslararası İlişkilerde Güvenlik ve Jeopolitik: Teorik Tartışmalar ve Güncel Gelişmeler, Metin Aksoy, der., Nobel Akademik Yayıncılık, Ankara 2022, C. 337.
[2] Stephanie Wan, “U.S. – South Korean Space Cooperation”, Secure World Foundation Report, 2010, C. 2.
[3] James Clay Moltz, “The KSLV I Launch and South Korea’s Space Strategy”, Council on Foreign Relations, 2012, C. 1.
[4] Там же.
[5] Hyun-Ok Kim vd., “Space-Based Earth Observation Activities in South Korea (Space Agencies)”, IEEE Geoscience and Remote Sensing Magazine, 2015, C.34
[6] Doo Hwan Kim, Space Law and Policy in the Republic of Korea, United Nations Office for Outer Space Affairs, Vienna, 2012, C.1-2
[7] “South Korean Leader Eyes “Landing on Moon in 2032, Mars in 2045”, Space News, https://spacenews.com/134853-2/, (Дата обращения: 4.12.2022).
[8] Wan, там же, С. 3.
