После «Холодной Войны» мир вступил в период, который можно считать достаточно критическим. В опосредованном построении новой международной системы через прокси-войны и гибридные войны гораздо чаще используется дискурс ядерного оружия и третьей мировой войны. В этой борьбе за власть, которая проявляется в контексте однополярности и многополярности, геополитика Азии приобрела большее значение с текущими и потенциальными кризисными зонами, которые начали проявляться в Европе и Тихоокеанском регионе.
В данной борьбе, которая также проявляется в поясе пограничной зоны в контексте сухопутной и морской геополитики, «коридоры» выступают в качестве главных вен, ведущих в сердцевину в многомерном поиске безопасности.
Очевидно, что одной из основных целей российско-украинской войны была Китайская Народная Республика (КНР) и в данном контексте коридоры. На данный момент неуверенность в будущем проекта «Пояс и Путь», загруженность существующих маршрутов и дестабилизирующая деятельность, нацеленная на эти маршруты, проблемы безопасности и растущие опасения подталкивают Афро-Азию, то есть «Мировой остров», особенно регион Азии, к новым поискам.
Если говорить более конкретно, например, КНР обеспечивает потребности Российской Федерации (РФ), которая отключена от Европейского Союза (ЕС) через Северный коридор, который она использует на полную мощность. Все железнодорожные мощности, идущие в РФ, заполнены Китаем, так как РФ, столкнувшаяся с жестким эмбарго в связи с вторжением в Украину, поставляет почти все, что ей нужно, через Китай. Поэтому считается, что Китай не захочет больше инвестировать в Северный коридор и не будет расширять его, так как он уже вышел на полную мощность после российско-украинской войны.
С другой стороны, педполагается, что расстояние транспортировки нефти с Ближнего Востока в Китай по Китайско-Пакистанскому Экономическому Коридору (КПЭК) сократится с 12070 километров до 2414 километров, а с завершением коридора коммерческая интеграция между Китаем, Южной Азией, Центральной Азией, Ближним Востоком и Европой значительно возрастет. В этом отношении порт Гвадар выделяется как «сердце предприятия».
Хотя Пекин использует южный коридор для перевозки китайских товаров в ЕС по морю, можно констатировать, что это приводит к потере времени и высоким затратам.
В частности, проект «Срединний коридор» кажется обоснованным и дает преимущества по сравнению с другими альтернативами.
Хотя странам Центральной Азии приходится развивать торговлю с Китаем из-за их экономической зависимости, наблюдается, что Китай предпочитает разнообразие ресурсов для обеспечения безопасности своего предложения и/или спроса. В этом контексте ожидается, что Пекин диверсифицирует свои маршруты в контексте «Срединного коридора», который на данный момент неизвестно, из каких стран он будет состоять. С другой стороны, привлекательность диверсификации маршрутов в «Срединном коридоре» сопряжено с некоторыми трудностями. В связи с этим сотрудничество под руководством одного из государств региона позволит решить эти проблемы.
Это также напоминает о том, что реализация проекта ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), финансируемого поддерживаемым Японией Азиатским банком развития, также может быть эффективной в ориентации КНР на Срединный коридор, так как обеспечит преимущество перед Индией, которую Пекин считает своим соперником.
Кроме того, как было частично сказано выше, стоит отметить, что в новой геополитике, вызванной войной РФ и Украина, США явно нацелены на КНР. С помощью AUKUS США планируют удерживать Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря КНР, а также контролировать часть Индийского океана, которая является другим маршрутом энергоснабжения КНР, иными словами, линией, идущей от запада Малаккского пролива до Аравийского моря.
Однако, с одной стороны, уже давно замечено, что Китай пытается сломить этот эффект соглашениями, которые он подписал со странами (Страны с выходом из океана в Китай, особенно Иран, Пакистан, Мьянма), расположенными на этой морской линии и в параллельной пограничной полосе. С другой стороны, предполагается, что контрпродуктивные шаги в отношении этих инициатив Китая, в частности новая неопределенная эпоха в Афганистане, процессы политического проектирования стран региона, близкого к Китаю, особенно Шри-Ланки, приведут к новому процессу геополитического строительства в регионе, в который войдут и другие страны.
В этом контексте оценивается, что в восточноморской части КНР возникнет проблема безопасности и через некоторое время эта дорога может быть закрыта для всех видов транспорта, в результате чего Пакистан и Индия выйдут на передний план, в связи с чем геополитическая конкуренция в Индийском океане может обостриться уже в самое ближайшее время.
События в Шри-Ланке являются важной отправной точкой для этого процесса, за которым, по прогнозам, последуют и другие страны, а также проблема Мьянмы, которая имеет тенденцию углубляться и расширяться в регионе. В первую очередь приходят на ум такие страны, как Бангладеш, Таиланд, Лаос, Камбоджа и Непал. Поэтому для Китая сухопутно-морские коридоры, которые он пытается установить по линии «Индийский океан — Персидское — Красное море», сталкиваются с большим риском и неопределенностью. В результате, прогнозируется, что более дешевый и безопасный наземный транспорт будет приобретать все большее значение.
Для Пакистана в этом вопросе на первый план выходят отношения с Афганистаном и Туркменистаном. Туркменистан, который начинает открываться миру, способен оказать необходимую поддержку. Пример этого уже наблюдается в ТАПИ.
Двумя другими ключевыми странами здесь, несомненно, являются Пакистан и Индия. Сотрудничество между двумя странами будет распространяться не только на Афганистан, но и облегчит государствам Центральной Азии налаживание и развитие двусторонних отношений с этими странами, а также укрепит их пространство для маневра против других региональных и глобальных держав.
На данный момент для благосостояния и будущего Пакистана необходимо немедленно ввести в эксплуатацию хотя бы часть коридора, реализовать его как совместный консорциум со странами региона, а также обеспечить необходимую финансовую поддержку со стороны мирового сообщества, учреждений и стран, оказывающие финансовую поддержку. Это будет прагматичным шагом для стран региона против претензий «финансовой монополии», которые Китай пытается построить на странах региона.
Учитывая глобальную экономическую депрессию, рост населения, климатический кризис, сужение путей снабжения продовольствием и планы США в отношении КНР, хотя бы одно из государств региона должно взять на себя инициативу.
В заключение отметим, что проблема «коридоров», важность и приоритетность которых возросла с русско-украинской войной, выступает как имя-адрес новой борьбы за власть в следующий период. Атаки на проект «Пояс и Путь» (на примере КПЭК), неуверенность в будущем России, являющейся хребтом Северного коридора, и даже некоторые неожиданные последствия в контексте российско-китайских отношений вызывают вопросы о будущем данного маршрута, уже исчерпавшего свои возможности, что, по сути, и поставило реализуемый Пекином проект «Пояс и Путь» в большую неопределенность для государств региона, в особенности для самого Китая. Точно так же новые проблемы нестабильности и безопасности на линии, начинающейся от Восточно-Китайского моря до Басры-Красного моря, похоже, препятствуют поиску коридоров, включающих эти регионы. Этот вопрос лежит в основе молчаливой озабоченности и неких погонь за проектом, а значит и за Китаем. Таким образом, кажется, что государствам региона стало необходимо проявить более сильную волю, чтобы повернуть текущую/возможную конъюнктуру в свою пользу и взять на себя инициативу. Сосредоточивая Южную Азию-Центральную Азию-Кавказ как самый безопасный маршрут, Срединный коридор становится наиболее открытым для сотрудничества между государствами региона коридором решений, и в этом контексте поиски выходят на первый план с конкретными проектными предложениями. Этот коридор, который в нынешних условиях также отвечает интересам Китая, станет важным стержнем в процессе построения нового миропорядка с ориентацией на Азию. Несомненно, большое значение имеет усиление воли стран региона к сотрудничеству в этом контексте. Исторический фон региона и его конструктивные ценности и наследие дают ему такой шанс. У региона больше нет времени терять.
